О восстановлении дояпонских названий Южного Сахалина

О восстановлении дояпонских названий Южного Сахалина

«Интересно, что на Сахалине дают названия

в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров,

но совершенно забывают об исследователях,

как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и многие другие,

память которых, полагаю, заслуживает большего внимания и уважения,

чем какого-нибудь Дербина, убитого за жестокость».

А. П. Чехов, «Остров Сахалин»

Современная картина географических названий на Южном Сахалине отличается сложностью и большим разнобоем. Столкновение влияний нескольких языков и различных исторических периодов порождает обилие синонимов и большую путаницу в транскрипции названий.

Разобраться в этой картине и понять, что возникло случайно и может быть отброшено, а что достойно принятия, можно только зная историю географических названий Сахалина. Они отлагались подобно пластам вместе с различными этапами исследования и освоения острова и с этапами его политической истории.

Названия эти можно объединить в первую очередь в четыре крупных группы: аборигенную, западноевропейскую, русскую и японскую, которые в свою очередь делятся на отдельные топонимические пласты, т.е. группы названий, более или менее одновозрастных или однородных по своему происхождению. В пределах аборигенной группы выделяются названия айнские, нивхские (гиляцкие) и орочонские; в западноевропейской группе – голландские и французские (данные Фризом и Лаперузом); в русской группе – старорусские (времен Крузенштерна), среднерусские (времен Невельского), новорусские (времен сельскохозяйственной колонизации) и советские (формирующиеся после 1945 г.); в японской группе – старояпонские (до 1875 г.) и новояпонские (1905–1945 гг.).

<Далее страница зачеркнутого текста>:

Для всех этапов характерны следующие пути развития раз возникшего названия и следующие типы названий:

1) Название устойчивое или консервативное (существующее без изменений во всех этапах)

2) Название производное искаженное (унаследовано, но искажено транскрипцией или опечатками)

3) Название производное переводное (унаследовано, но дано в смысловом переводе)

4) Название производное упрощенное (приспособленное к особенностям данного языка, т.е. русифицированное или японизированное)

5) Название независимое (возникшее самостоятельно, без учета и наследования ранее существовавших названий)

Судьба прежних названий складывается по-разному:

а) Предшествующее название забывается и заменяется новым, исчезая совсем или оставаясь реликтовым синонимом, если оно зафиксировано в литературе.

б) Предшествующее название остается жизнеспособным синонимом, т.е. существует наряду с новым, имея второстепенное значение или даже оставаясь равноправным (второстепенные и равноправные синонимы).

в) Предшествующее название оказывается более прочным (консервативный синоним), чем новое, не прививающееся (эфемерный синоним).

Примеры:

1) Устойчивыми на Сахалине оказались лишь редкие исходные айнские названия (например, Найоро, Мануй), в большинстве же своем исходные названия претерпевали преобразования в ходе истории.

2) Производными искаженными особенно богата новояпонская группа названий (пост Муравьевский – Марауэфусики, мыс Грозный – Гуродзунуй, Владимировка – Урадимирока и др.).

3) Производные переводные также давали главным образом японцы (Первая Падь – Итиносава, Вторая Падь – Ниносава и т.п.).

4) Производные упрощенные встречаются как в сторону японизации (Райтсиска – Райтисиска), так и в сторону русификации (Кусуннай – Кусунай – Косунай, Очепоко – Очепуха).

5) Независимые названия давали Лаперуз (о. Монерон для о. Тодомошир), Крузенштерн, Рудаковский (оз. Буссе для оз. Тобути) и др.

Название оз. Райтисиска является реликтовым синонимом, название «Нева» для р. Поронай, предложенное Крузенштерном, – эфемерным синонимом. Жизнеспособными синонимами были все русские названия за время японского господства.

<Конец зачеркнутого текста>

Рассмотрим особенности отдельных топонимических пластов.

Названия аборигенные (айнские, нивхские, орочонские) имеют как общую черту приуроченность к отдельным деталям ландшафта и совсем не обнимают крупных орографических единиц (хребтов, полуостровов и т.п.). С этим связано отсутствие на Сахалине вплоть до экспедиции Шмидта и Глена (1860–1861) названий для крупных орографических единиц.

Айнские названия редко имеют синонимы среди нивхских и орочонских, т.к. эти народы были довольно четко разграничены территориально. Ни сами айны, ни айнские названия не встречаются севернее озера Тарайка. Единственное исключение – река Поронай (по-айнски – «большой исток» или «большая река»), которая имеет равноправный нивхский синоним Плый, хотя в литературе он обычно приводится как второстепенный. Трудность русских транскрипций айнских названий приводит к обилию искаженных производных (Райтсиска, Трайциска, Райциска, Тайтиска или Ракумака, Рахмака, Трохмака и т.п.). Айнские названия легко опознаются по наличию в них нарицательных слогов «най» (ключ, исток, река), «бец» (река), «нобури» (гора), «котан» (селение), «томари» (гавань), «поро» (большой).

Нивхские и орочанские названия встречаются только в самой северной части Южного Сахалина.

Названия западноевропейские связаны с экспедициями голландской (Фриз, 1643) и французской (Лаперуз, 1787). За исключением старых айнских названий залива Анива и мыса Томари Анива, употребленных Фризом, названия этой группы давались без учета принятых у местного населения. Фризу, в частности. обязаны своим возникновением названия залива и мыса Терпения, распространенные в дальнейшем и на весь полуостров, а также названия мыса Тонин и г. Спенберг. Лаперузом даны названия: о. Монерон, мыс Крильон, заливы Дэстен и Делангль, горы Бернизет, Монжес, гора и мыс Ламанон. Одни из них привились и выдержали сорокалетнее соревнование с японскими (о. Монерон, мыс Крильон), оказавшись более устойчивыми, чем временно заменявшие их японские эфемерные синонимы (Кайба-то,Нисиноторо). Другие из лаперузовских названий полузабыты, но вполне заслуживают восстановления, как предложенные первооткрывателем и не имеющие общепринятых заменяющих названий (г. Делангль, г. Бернизет, мыс Ламанон). Третьи почти забыты, и необходимости восстанавливать их нет: названия г. Монжес и г. Ламанон в разных источниках употребляются для обозначения различных мест; кроме того, у наиболее вероятной г. Ламанон есть второе, более принятое дояпонское название – г. Итара; залив Дэстен в старых русских лоциях и старых описаниях Сахалина называется заливом Изыльметьева.

Старорусская группа названий образована главным образом в результате плавания Крузенштерна. Крузенштерном были наименованы многие мысы и некоторые заливы восточного побережья острова (заливы Мордвинова и Низкобережный, впоследствии зачем-то переделанный в бухту Низменную), мысы Левенорна, Муловского, Сенявина, Далримпла, Соймонова, Беллинсгаузена и целый ряд более северных мысов. Большинство этих названий оказалось жизнеспособными, не привились только предложенные Крузенштерном названия «Нева» для р. Поронай и «мыс Муловского» для м. Сирарока (это название, впрочем, следовало бы восстановить из уважения как к приоритету Крузенштерна, так и к памяти молодого и отважного русского моряка Муловского, павшего в войне со шведами у Борнгольма.

Среднерусская группа названий связана, во-первых, с занятием Сахалина русскими в 1853–1854 гг., прерванным войной 1854 г. и продолженным с 1857 г., во-вторых, с работой Сахалинского отряда Сибирской экспедиции Ф. П. Шмидта, Глена и доктора Брылкина 1860–1861 гг., в-третьих, с расширением русской военной колонизации Сахалина в 1867–1869 гг., в-четвертых, с началом сельскохозяйственной колонизации Сахалина и с началом превращения его в ссыльно-каторжную колонию.

Названия 50-х годов XIX века, которые употреблялись Невельским, Буссе, Рудановским, Бошняком, Орловым и Римским-Корсаковым – пионерами освоения Сахалина русскими – были унаследованы ими от Фриза, Лаперуза, Крузенштерна и старых айнских названий. Иногда имели место легкая русификация и мелкие разночтения. Новые названия этого времени, данные тогдашним постам («Ильинский», «Муравьевский»), не привились, т.к. посты эти были упразднены во время Восточной войны. Впоследствии на тех же местах они возникли уже под другими названиями (вместо Ильинского Рудановским был основан в 1857 г. пост Кусунайский, а вместо Муравьевского в 1869 г. – пост Корсаковский). Пост под названием «Муравьевский» был основан в 1867 г. совсем в другом месте, на берегу лагунного залива с айнским названием Томбучи (японское Тобути-ко), переименованного Рудановским еще в 1854 г. в залив Буссе (в честь майора Буссе, первого русского командующего островом Сахалин). Появились и другие названия, увековечивающие память героев первого водворения русских на Сахалине (залив Невельского, мыс Орлова, протока Рудановского), хотя возможно, что эти названия были даны кем-либо уже на следующем этапе исследований.

Названия начала 60-х годов XIX века связаны с работой экспедиции Ф. Шмидта, Глена, Брылкина и сопровождавшего их топографа Шебунина, прошедшего с шагомерной съемкой все западное побережье и составившего первую топографическую карту Сахалина. Помимо тщательного учета айнских названий экспедиция дала первую съему орографии Сахалина, неверную только для северной части («Северно-Центрального» хребта, установленного Гленом, не оказалось). Появились первые названия для крупных орографических единиц: «Западный» и «Восточный» хребты, «Сусуя-Оненайская» низменность, «Соя-Оненайский» хребет, «Тобоци-Тунайчинская» низменность и «Тонино-Анивский» хребет.

Почти все эти названия в ходе дальнейших исследований претерпели изменения. но есть все основания принять название «Тонино-Анивский» хребет (и полуостров), как не нашедшее более удачных заменяющих и хорошо отражающее двуострый характер полуострова (на севере он оканчивается мысом Тонин, на юге – мысом Анива).

Названия конца 60-х годов XIX века связаны с расширением сети русских военных постов, которые получили преимущественно русифицированные названия на основе изменения местных айнских (Отехкоро – Отехкоровский пост, Чиписань – Чиписанский пост и т.п.). Три поста получили русские названия по имени видных дальневосточных деятелей того времени: посты Муравьевский, Корсаковский и Тихменёвский. Всего было создано 16 постов, из них на Южном Сахалине – Муравьевский, Чиписанский (или Чибисанский), Очехпокский, Корсаковский (или Карсаковский), Найбучинский, Кусунайский, Мануйский, Малковский, Отехкоровский, Сортунайский, Тихменёвский, караульный дом Айский и станционные дома Фирсово и Сметанинское зимовье. Некоторые из этих названий впоследствии были забыты (Малковский, Сметанинское зимовье) и заслуживают восстановления; большинство же было унаследовано русскими переселенцами и стало названиями их поселков, претерпев лишь незначительные изменения (пост Кусунайский – сел. Косунай и т.п.). Экспедиции Лопатина и Старицкого, работавшие в этот период на Южном Сахалине (1867–1872) не внесли в географическую номенклатуру никаких изменений.

С началом сельскохозяйственной колонизации Южного Сахалина связано появление трех первых русских поселков: Станционное, Ново-Александровское и Воскресенское, возникших в 1869–1870 гг. Впоследствии эти селения были заброшены, и из этих трех названий только «Воскресенское» было унаследовано вновь возникшим селением. На месте «Ново-Александровского» стояло несколько айнских юрт, и, после того как в них приютился на время один захворавший в пути священник, их стали называть Поповы, или Поповские Юрты. Это название и было унаследовано русским селением, возникшим здесь в 1882 г., хотя официально ему и пытались вернуть старое название «Ново-Александровское». Название «Станционное» было утрачено и не восстанавливалось.

С этапом первой сельскохозяйственной колонизации связана деятельность агронома М. С. Мицуля, ревностного «сахалинского патриота» и энтузиаста сельскохозяйственного освоения Сахалина. В 1873 г. Мицуль выпустил первое солидное русское экономико-географическое описание Сахалина.

Для крупных орографических единиц Мицуль еще пользуется схемой Шмидта и Глена, хотя и вводит в нее ряд усовершенствований. Громоздкое и неверно транскрибированное название «Тобоци-Тунайчинская низменность» он заменяет коротким и удобным названием «Муравьевская низменность», увековечивая тем самым память Муравьевских постов – первых русских штаб-квартир на Сахалине в 1853-1854 и 1867–1869 гг. Далее Мицуль верно подмечает, что единого «Соя-Сусуснайского» хребта не существует, а «Сусуснайский» изменяет в русифицированный «Сусунайский». С тех пор названия «Сусунайский хребет» и «Сусунайская долина» (вместо «Сусуя-Оненайской») становятся общеупотребительными. Последнее удачно совпало с начальными слогами названий рек, дренирующих долину (Сусуя и Найба) и привилось, вытеснив «Центральную низменность» Мицуля.

Для обозначения деталей ландшафта Мицуль широко пользуется айнскими и слегка русифицированными названиями, которые были употребительны в гарнизонах тогдашних постов, у первых сельских поселенцев, в колониях ссыльных и каторжан (озера Вавайские, Чибисанские, Тунайчинское, долины Такойская, Труатогская, Токоринайская и др. Кроме того, Мицуль уже употребляет целый ряд чисто русских названий: мысы Павловича и Белкина (в честь топографов. ведших здесь съемку), мысы Баранова, Гаврилова, надежды, пролив Суслова, залив Изыльметьева, реки Желтая и Выдриха).

Новорусская группа названий

После обмена «японских претензий на Южный Сахалин» на Курильские острова с 1875 г. начинается новый этап исследований Южного Сахалина, а с 1882 г. и новый этап сельскохозяйственной колонизации. В период 1875–1905 гг. Южный Сахалин исследуют русские офицеры Фелицын, Шамов и Гарнак, врачи-краеведы Добротворский, Августинович, Кирилов, агроном фон Фракен, этнографы (из числа ссыльных) Штернберг и Б. Пилсудский, географ Поляков, зоолог Никольский, географ и ботаник Краснов, писатель Чехов и некоторые другие. А. М. Никольский выпускает в 1882 г. солидную монографию о позвоночных животных Сахалина, которая в то же время содержит общее физико-географическое описание острова, лучшее со времен Шмидта и Мицуля, а также подробный обзор истории исследования острова. Новых названий Никольский не предлагает, и даже в орографической схеме Глена не пользуется теми улучшениями, которые предложил Мицуль.

Главную массу новорусских названий дала Южному Сахалину сельскохозяйственная колонизация, развернувшаяся в основном с 1882 г. В 1882 г. возникли селения Владимировка (по имени некоего Владимира, майора, ведавшего партией ссыльных), на месте будущей Тойохары, Мицулевка (или Мицулька, в честь агронома Мицуля), Соловьевка (источник названия пока не выяснен) и Найоро (унаследовано название айнского поселка). В 1884 г. к ним добавились Поповские Юрты (о происхождении названия см. выше), Большое Такое (по имени реки Б. Такой, называвшейся у айнов и японцев Такоэ; официально это селение пытались назвать Власовским в честь некоего господина Власова, но это название не привилось) и Галкино-Враское (на месте будущего города Отиай, было названо в честь одного из начальников тюремной администрации Сахалина, которого А. П. Чехов выделяет, однако же, из числа остальных как лицо, «больше всех сделавшее для ссыльной колонии в смысле ее созидания и ответственности за нее»).

В 1885 г. были основаны селения Хомутовка (по фамилии одного из немногих первых переселенцев на Сахалин в 1869 г., оставшихся жить на острове). Малое Такое и Кресты (название связано с могилами «двух убитых здесь бродяг» или с крестообразным контуром леса среди лугов – две параллельных версии). С 1886 г. существуют селения Лютога (будущий город Рудака, названо по р. Лютога), Пороантомари (восточная часть будущего города Отомари, по имени старого айнского поселка, в переводе с айнского – «Большая Гавань»), Березняки, Дубки (по преобладающим деревьям), Первая Падь и Вторая Падь (порядковый счет долин, начиная от Корсаковского поста – центра Корсаковского округа). В 1887 г. к этим двум «Падям» прибавилось с. Третья Падь, в 1888 – с. Большая Елань, в 1889 – Голый Мыс, Лиственничное (оно же Христофоровка, по имени нивхского охотника Христофора) и Луговое (все названия связаны с характером растительности в окрестностях). В 1890 г. возникло с. Ближнее, а в 1891 – с. Дальнее (названы по расстоянию относительно Владимировки). Кроме того, в 1891 г. возникли селения с айнскими или слегка русифицированными названиями Сирароко, Косунай, Сусуя и Маука (на месте будущего города Маока), Николаевское (против с. Галкино-Враское) и Маловечкино (по фамилии переселенца Маловечкина). В 1892 г. возникли селения с айнскими названиями Могункотан и Селютюра (будущий город Сиритори), в 1893 – селения Пустаки и Романовское.

1894 год ознаменовался появлением семи селений, из них только одно унаследовало айнское название (Чха-Поронай), а остальные получили названия по престольным праздникам (Троицкое, Вознесенское, Благовещенское, Петропавловское, Воскресенское I и II). Эта тенденция продолжается в 1895 г. (селения Преображенское, Покровское, Спасское). Кроме того, в 1895 г. возникли селения Белореченское, Надеждинское, Иннокентьевское, Ореховое, Отрадное, Казанское, Благословенное, Нечаянное и Чиписань (последнее унаследовало айнское название и часто русифицировалось дальше в «Чиписановку» и даже в «Чистописань»). В последующие годы к этим селениям добавились Ивановское, Ильинское, Васильевское (1896), Мерея, Аракуль, Муравьевское (на месте Муравьевского поста), Севастьяновка, Сорокино, Знаменка, Охотское, Береговое, Дудино и некоторые другие.

А. П. Чехов, посетивший в 1890 г. Сахалин, и в том числе его южную часть (проехавший всю Сусунайскую долину), дал живые описания ряда посещенных им селений. Он же впервые поднял вопрос о несправедливости в географических названиях на Сахалине, о незаслуженных названиях в честь губернаторов и жестоких тюремных смотрителей и о забвении имен исследователей Сахалина (см. эпиграф к наст. статье).

Японская группа названий делится на две подгруппы: старояпонскую и новояпонскую.

К старояпонским относятся названия. которыми пользовались первые японские резиденты и сезонные посетители Сахалина до 1875 г., в том числе названия, вошедшие в описания первых японских исследователей Сахалина – Могами Токнай и Мамия Ринзо. Насколько можно судить по отрывочным изложениям этих описаний, эти названий сводились к примитивной японизации старых айнских, причем многие из них не были унаследованы впоследствии названиями новояпонской группы (айнское «Кусункотан» японцами было переделано в «Кусюнкотан», а в новояпонских названиях уступило место названию «Отомари» – переводу айнского названия соседней деревни Пороантомари).

Новояпонская группа названий возникла в период японского господства (1906–1945). При кажущейся независимости и самостоятельности многих японских названий в них часто можно легко разглядеть исходные айнские или русские названия, производными от которых они являются.

Искаженные производные от русских названий настолько отличались от исходного названия, что при расшифровке иероглифов переводчиками не всегда опознавались; таким образом, русские названия попадали с японских карт Южного Сахалина обратно на русские карты в трудно узнаваемом, искаженном виде. Таковы:

Гуродзунуй-мисаки – мыс Грозный

Уэрикан-мисаки – мыс Великан

Сениауин-мисаки – мыс Сенявина

Юдзиная-гава – река Южная

с. Морудзи – село Моржи, и др.

Особенно широко распространены искаженные производные от айнских (Поронай – Хоронай, Кусуннай – Кусюннай и мн. др.). Иногда эти искажения были неизбежны, в связи, например, с отсутствием звука «л» в японском языке («Лютога» изменялось в «Рудака») или с невозможностью иероглифического изображения двух согласных подряд (отсюда «Гуродзунуй» вместо «Грозного»). Иногда же искажение делалось сознательно: озеро с айнским названием Райтсиска по-японски названо «Райтиси-ко», где «ко» означает «озеро».

Особо надлежит отметить полное пренебрежение японцев к заслугам первооткрывателей и первых исследователей Сахалина. Ни одно из названий, данных Фризом и Лаперузом, ими не унаследовано. Отброшены и многие укоренившиеся русские названия. Мыс и полуостров Терпения стали называться Кита-Сиретоки, а залив Терпения – «Тарайка-ван»; остров Монерон (или по-айнски Тодомошир) превратился в Кайба-то, залив Дэстен – в залив Уссиро-ван, мыс Крильон – в Ниси-Ноторо-мисаки, мыс Тонин (вполне удобонаписуемое по-японски, есть же у них острова Бонин) – в Айро-мисаки, залив Мордвинова – в залив Айро, г. Бернизет – в Менока-яма, г. Монжес – в Сикитава-яма, и т. д.

Часто японские названия имели своим источником старые русские, но получались из них в порядке дословного перевода: таковы Итиносава, Ниносава и Санносава, получившиеся при переводе русских названий «Первая падь», «Вторая падь» и «Третья падь», «Осава» вместо «Большая Елань», «Отомари» вместо айнского «Пороантомари», «Ниси-санмяку» вместо «Западный хребет», и др. Многие японские названия отличаются крайней примитивностью, означая чисто пространственные определения положения названного объекта (бесчисленные названия с составной частью «Кита» или «Хоку» – «север», «Минами» или «Нан» – «юг», «Хигаси» или «То» – «восток» и «Ниси» или «Сей» – «запад»; с порядковыми числительными «Итино» – первый, «Нино» – второй, «Санно» – третий; с определениями «Ками» – верхний, «О» – большой, «Ко» – малый и т.п.

Существенной чертой новояпонской группы названий является их обилие, связанное с размерами колонизации. За период японского господства получили названия многие реки, вершины и урочища, раньше их не имевшие, а также возникло большое число новых населенных пунктов.

Советский пласт географических названий формируется на наших глазах в 1945 г. в результате победы доблестной Красной армии над империалистической Японией, в результате освобождения Южного Сахалина и воссоединения его с Советским Союзом.

В нашей власти направить работу по освоению Южного Сахалина так, чтобы попутно воссоздать все ценное, что содержала дояпонская география Южного Сахалина, исправить ее недостатки, восстановить достойные старые русские названия, отражающие историю исследования и освоения Сахалина, увековечить память первых русских офицеров и ученых – исследователей Сахалина, память первых русских поселенцев и томившихся здесь политических ссыльных, наконец, память героев, павших в боях за освобождения Южного Сахалина в 1945 г. Многие объекты получат меткие ландшафтные определения, ряд удачных названий может быть получен и в порядке перевода или русификации японских. В местах, где сохранились айны и нивхи, следует восстановить коренные айнские и нивхские названия.

1945 г.